Комаров И.Д.

Рейтинг:

/ 0

Подробности: Просмотров: 1333

Комаров Иван Дмитриевич

Из личных воспоминаний (2007 год)

Комаров Иван Дмитриевич, родился в 1940 г., работал на заводе в 1959 г. и с 1963 по 1993 гг.

1955-1959 – Тюменский машиностроительный техникум

1959 август-сентябрь – ученик слесаря, слесарь-сборщик.

1959-1963 – служба в ВМФ: матрос, ст. матрос, старшина I ст., главный старшина.

1963-1966 – мастер.

1966-1977 – ОГТ: инженер-технолог, ст. инженер-технолог, нач. бюро, гл. технолог по машиностроению.

1977-1980 – заместитель главного инженера.

1980-1988 – секретарь парткома.

1988-1990 – руководитель госприемки (Госстандарт СССР).

1990-1993 – заместитель директора по качеству, начальник ОТК.

С 1993 г. по настоящее время работает на заводе БКУ (заместитель главного инженера, гл. инженер, гл. конструктор, заместитель гл. конструктора).

Начало

С Тюменским судостроительным заводом впервые я познакомился в августе 1959, после окончания Тюменского машиностроительного техникума.

Большая часть нашей 77-й группы была распределена именно туда. Работу я начал в цехе МС-2, который в то время осваивал оборонную продукцию. Я стал учеником слесаря-сборщика на участке сборки каркасов. На участок поступали каркасы панелей, мы собирали их в объемные конструкции. Тогда я впервые познакомился с требованиями к продукции, приемкой ее работниками ОТК, военпредами, узнал, что такое план и какой ценой он выполняется. Если я не ошибаюсь, начальником цеха МС-2 был ТавосинБ.М.

В том году я проработал всего два месяца и 6 октября был призван на службу в ВМФ.

На завод вернулся после 4-х лет службы на флоте, в 1963 году. Из моих знакомых и бывших сотрудников по техникуму там остались только Стародубцева С.А. (к тому времени Пульникова С.А.) и Пермяков В.Ф. который был в то время старшим мастером.

Я поступал слесарем-сборщиком, но вышел приказ о моем назначении мастером сборочного участка кузовного цеха. Видимо, постарался Пермяков В.Ф., узнав о моем возвращении.

Наконец, я приступил к работе, до окончания 1963 г. оставалось менее 3-х месяцев.

Не успев толком освоиться, я сразу же оказался в центре напряженной борьбы за выполнение плана на важнейшем участке, связанным с оборонным заказом. Работали тогда в 2 смены по 12 часов: первая приходила в 8:00, вторая в 20:00. Мой участок охватывал следующие операции:

- сборка каркаса;

- грунтование каркаса;

- установка корпусной обшивки, окон и дверей;

- испытание кузова на водонепроницаемость;

- обстройка и внутренняя облицовка кузова.

Результат каждой из них сдавался мастеру ОТК (т.н. контрольный мастер) который, в свою очередь, сдавал ее военпреду (представителю от военного министерства).

На этом участке был организован своего рода поток: вдоль пролета была смонтирована железнодорожная линия, по которой передвигались специальные тележки. В начале потока на тележку устанавливалось основание, на него каркасы передней стенки, боковых стенок, задней стенки, крыши.

Требования были жесткие, нередко происходили возвраты продукции для устранения обнаруженных недостатков. В этом случае писалась предъявительная записка, и прежде чем она будет подписана гл. инженером или директором завода, виновнику попортят немало крови.

К главному инженеру с запиской шел мастер, к директору завода – начальник цеха. Когда я был мастером, такая миссия выпадала мне неоднократно, и тогда я получал по полной программе.

В последние месяцы 1963, на октябрь, ноябрь и декабрь производилось около 100 единиц продукции в месяц. Так случилось, что из-за систематического отставания от графика нашему цеху надо было выпускать по 8 кузовов в день, а фактически, больше 3-4 сделать не удавалось.

И вот, когда я, по какой-то причине, остался за старшего мастера, мне пришлось отчитываться на утренней планерке за выполнение суточного графика. На этой планерке я впервые увидел Гуськова В.И. и это знакомство запомнилось мне на всю жизнь. Впервые, за сутки было сдано 5 кузовов.

Наконец, очередь дошла до меня, я уже предвкушал похвалу по поводу того, что наконец-то, достигнут прогресс в количестве выпускаемой продукции.

- Кузовной… – сказал Гуськов.

- Сдано пять кузовов! – гордо отрапортовал я.

- А сколько по графику?

- Восемь.

- Ты что, работать не хочешь? – грозно спросил Гуськов и взгляд его при этом был ужасен. Это было в его характере, спрашивать он умел, как, впрочем, и организовывать, не зря его направляли на самые сложные, самые ответственные участки.

Что было дальше, я не помню, помню только что план ноября, октября и декабря мы выполнили и при этом еще получили и приличную премию.

Работа в цехе №11.

Вскоре мне было предложено перейти в цех №11 (деревообработка). Я не отказался, хотя и в прежнем, 8-ом цехе я уже неплохо освоился.

Цех №11 принял меня очень хорошо, здесь я нашел общий язык с Матвеевым Ю. и его бригадой клепальщиков, деревообработчиков и маляров. Особенно запомнился ????? В.Н., который с первых дней подбадривал меня и по какому-то событию подарил мне разделочную доску, сделанную в цехе. Старшим мастером был Фефелов С.И. – всегда спокойный, выдержанный. Бригадиром на моем участке был Велижанин А.М. – толковый работник, хороший организатор.

Однако самое сильное впечатление на меня произвел начальник цеха – Шмелев А.П. Молодой, энергичный он очень рано приходил в цех, обходил все участки, спрашивал, есть ли вопросы и если они были, он делал все, чтобы их решить. Я не помню случаев, чтобы приходилось обращаться к нему дважды, напоминать о своей просьбе. Казалось, что работает он легко, непринужденно, даже его шутки всегда были к месту.

В то время мы жили в старом доме, половину которого моей жене выделила организация, в которой она работала. Дом был настолько старый, что сквозь сгнившие бревна была видна улица, годовалый ребенок мерз.

Шмелев поинтересовался моими жилищными условиями, я рассказал. Он сам побывал на месте, направил бригаду, выделил материалы. Мне бесплатно сделали ремонт, о котором я даже не просил. Я неоднократно был свидетелем таких случаев за два с лишним года работы и, думаю, будет справедливо сказать, что Шмелев был одним из лучших начальников на заводе.

Дела в цехе у нас шли неплохо и я думаю, что все это благодаря Шмелеву и бригаде Велижанина. Я с трудом расстался с этим коллективом, когда в 1966 г., после 3-х лет работы мастером, мне было предложено перейти в отдел главного технолога на должность инженера-технолога.

Работа в ОГТ.

В то время я учился на 3-м курсе Тюменского индустриального института и понимал, что в ОГТ мне будет легче применять получаемые знания на практике и закреплять их.

Меня направили работать в бюро холодной штамповки, а в 1969 году, я был назначен начальником этого бюро.

Главным технологом по машиностроению был Андреев Ю.А. Через какое то время, его заместителем был назначен Галиулин В.Ф, с которым мне приходилось работать и ранее, когда он был начальником конструкторского бюро СКБ (спец. Конструкторское бюро по оборонной продукции).

Даже будучи заместителем, Галиулин был абсолютно самостоятельным в своей деятельности. Это проявлялось благодаря его знаниям, характеру, а также тому, что сам Андреев этому не препятствовал. Была ли между ними договоренность по этому поводу, я не знаю, но дело обстояло именно так, как сказано выше.

У Галиулина я многому научился: как изучать документы, как писать служебные записки, как работать с людьми. И когда Галиулина назначили заместителем главного инженера, а меня на должность главного технолога по машиностроению, мне было более-менее ясно, как себя вести на этом месте.

Сопоставляя ощущения от работы, я могу сказать, что эта должность была самой интересной из всех. Круг моих обязанностей значительно расширился. В отделе главного технолога было 5 подразделений. Функционально приходилось работать и со специалистами технологических бюро, которые мне не подчинялись, но без работы, которую они делали, машиностроение существовать не могло.

В годы моей работы в должности главного технолога я имел полную самостоятельность, но эта самостоятельность требовала и большой ответственности. Подписывая документы, которые готовили начальники бюро или документы, которые составлялись по моей инициативе, нужно было всегда думать о последствиях, о том насколько документ был понятен, реален, эффективен, безошибочен.

Но главным в этой работе, пожалуй, было то, что мне довелось общаться с выдающимися руководителями завода и отдельных подразделений.

Гуськов В.И.

Главный инженер завода, Гуськов В.И., каждую неделю, по пятницам, проводил планерку. Все участники ее окрестили «черной пятницей», потому что спрос за невыполнение поручений, заданий, планов подготовки производства был не просто жестким, а жестоким.

У Гуськова было удивительное чутье на реальное положение дел. В отчетных выступлениях, пожалуй, каждый рассказывал о причинах, которые мешают выполнять работу. Со стороны, казалось, что придраться не к чему, однако Гуськов всегда видел вину того, кто был ответственен за работу, но не обеспечил ее выполнение.

Переложить вину на другого было невозможно. После разбора всегда следовал вывод – ты сорвал выполнение мероприятия по своей вине. Допустим, я докладывал:

- Работа не сделана т.к. отдел снабжения не предоставил материалы…

- Хорошо, начальник отдела снабжения разгильдяй, а что сделал ты?

- Я писал заместителю директора…

- Заму директора это до лампочки, но ответственен ведь ты? Или тебе тоже до лампочки?

И так далее.

Позднее, на планерках другого предприятия, я нередко наблюдал, как ответственные лица ловко перекладывали вину друг на друга. В итоге, дело не шло, а виновных не было. У Гуськова такой номер не проходил.

Гуськов, являясь главным инженером и первым заместителем директора, был наделен огромными правами. Не зря его называли за глаза «вторым директором». В самых сложных ситуациях, прямо на совещании он мог приказать подготовить приказ об освобождении виновника от должности. Когда оставался за директора, во время отпуска или командировки, мог не ожидая его возвращения снять руководителя с работы, и назначить другого.

Слова у него никогда не рознились с делами. За это Гуськова боялись и уважали. Все знали, что если к нему обратиться и он пообещает помочь, его обещание будет выполнено. Это касалось и производства и заботы о своих подчиненных.

Если Гуськов узнавал, что ценный работник собирается увольняться из-за жилищных условий, он вызывал его на беседу и, выясняя ситуацию, обещал дать квартиру. Даже, несмотря на то, что очередь утверждалась профсоюзным комитетом. Такая же ситуация коснулась и меня.

В работе он не знал панибратьев. У нас было несколько заместителей директора завода помимо главного инженера: зам. по экономике, по производству, по общим вопросам, по кадрам, по качеству. На планерке он требовал с них столько же, сколько и с начальников подразделений, несмотря на то, что некоторые из замов, в неформальной обстановке были с Гуськовым на «ты». Все это я видел своими глазами и слышал своими ушами.

Нельзя, я думаю, не сказать, что Валентин Иванович иногда в гневе был груб, мог ввернуть крепкое словцо, но никогда при этом не оскорблял человека.

Помню, как-то, Гуськов вел совещание, он был очень раздражен. В это время открылась дверь и какой-то выглядевший солидно молодой человек, обратился к нему: «Валентин Иванович…». Гуськов с гневным лицом: «У тебя что, горит!?». Вошедший тут же исчез за дверью. Как выяснилось позже, им оказался какой-то новый работник горкома КПСС и когда ему сказали что и.о. директора на совещании, он вероятно, подумал: «А почему я должен ждать?». Так привыкли некоторые, далеко не высокопоставленные партработники, к общению даже с директорами заводов, однако с Гуськовым все было по-другому. Таких работников партийных органов он не очень жаловал, хотя сам на протяжении многих лет был членом бюро центрального района КПСС.

Директор завода Потапов П.П. и Гуськов В.И., никогда не предъявляли претензий друг к другу публично. Какие разговоры они вели, находясь вдвоем, я не знаю, но в присутствии других, это были две личности, которые никогда не сказали что-то такое, что бы противоречило сказанному другим - это был единый тандем.

Алфимов Ю.Д.

Продолжая разговор о выдающихся личностях судостроительного завода, с которыми мне довелось общаться, я хочу назвать главного конструктора СКБ – Алфимова Ю.Д. Считаю, что он входит в первую тройку руководителей, наряду с Потаповым П.П. и Гуськовым В.И.

Я общался с ним практически каждый рабочий день, на протяжении 6,5 лет, работая главным технологом и, думаю, что имею полное право сказать о нем пару слов.

Что особенно меня привлекало в Алфимове? Прежде всего, эрудированность в различных отраслях, помимо техники он был хорошо осведомлен в культуре, истории, литературе и свою эрудицию всегда проявлял в полемике, диалогах, на совещаниях.

Спорить с ним было бесполезно. Речь его была настолько логичной и убедительной, что высказать противоположную точку зрения казалось противоестественным.

С общении с военпредами Алфимов всегда начинал разговор с грамотно выстроенного логически сообщения. Анализировал причины случившегося и предлагал варианты устранения этих причин. В конце, как правило, следовала просьба подписать карту отклонения или согласования, либо протокол. Иногда военпреды отказывали ему, однако он не сдавался и приводил все новые и новые аргументы. Помню, как-то, он даже угрожал начальнику военного представительства, что также никогда не пойдет ему навстречу. Алфимов использовал все средства, для того, чтобы все решилось так, как он наметил.

Когда полным ходом шло освоение новой продукции, разработанной СКБ нашего завода, производственные совещания вел Алфимов. На одном из них присутствовали несколько начальников цехов и отделов, заместители директора. Алфимов вел совещание так, будто он директор: тот же спрос, та же ответственность и, надо сказать, что все беспрекословно включились в режим. После того, как тяжелое совещание закончилось, Алфимов решил разрядить обстановку шутками. Надо сказать юмор был одним из главных орудий в его деятельности, фактором его успеха.

Вспоминаю еще один случай, который характеризует Алфимова Ю.Д., как человека, который не теряет чувства юмора даже в самых сложных ситуациях. На производственном совещании Петр Петрович делал доклад. В зале, как всегда, стояла полнейшая тишина, и, лишь послышалось легкое позвякивание связки ключей, которые были в руках у Алфимова. «Кто это балуется ключами?», грозно спросил директор. Алфимов молча убрал ключи в карман. Когда Петр Петрович закончил выступление, он сел на свое место и в его руках появились ключи, которые тоже слегка звенели. «Кто это? Кто это балуется ключами?» - спросил Алфимов, зал грохнул в хохот. «Ну, ты даешь, Алфимов, ну молодец, 1:0 в твою пользу» - сказал Петр Петрович и убрал ключи со стола.

Потапов П.П.

Петра Петровича я узнал задолго до назначения на высокие должности. Когда после службы в армии я вернулся на завод, меня, как активного комсомольца и члена КПСС, довольно быстро заметили. Назначили секретарем комсомольской организации цеха №3 и избрали в партком, членом которого всегда был Потапов П. П., так я впервые с ним познакомился.

Сразу вспоминаю случай, который сейчас, наверное, будет выглядеть нелепо, но в то время я чуть было не лишился из-за него работы и тогда в это дело Петр Петрович вмешался лично.

Меня пригласил в кабинет секретарь парткома Деев В.И., и в жесткой форме стал обвинять в том, что мы крестили своего сына в церкви. Я заявил, что этого не может быть, поскольку я коммунист и т.д., но, тем не менее, решил уточнить у жены, но и она отрицала. Я снова попытался доказать Дееву что это неправда, но он мне не верил и обвинял в нарушении устава КПСС.

Через какое-то время меня вызвали в партком, где кроме Деева меня ждала инструктор горкома по атеизму, которая заявила, что я лгу, т.к. видела лично журнал, куда заносятся записи о крещении и там, якобы, были все данные о нашей семье. Я продолжал защищаться…

На следующий день Потапов меня вызвал к себе и сказал, что партком против моего назначения главным технологом из-за этого инцидента. Я начал говорить, что отрицаю не потому, что хочу на эту должность, а потому что этого действительно не было, Петр Петрович перебил меня: «Было или нет?», я ответил что не было.

Он снял трубку, и кому-то сказал: «Отстаньте от этого парня, это – наш человек». Как оказалось, поводом к этой ситуации послужило то, что номер моего паспорта якобы совпал с записью в журнале регистрации крещения. Так ли это было или нет, я не знаю, но с тех пор об этом больше никто не вспоминал.

С момента моего назначения на должность главного технолога по машиностроению, я видел Петра Петровича систематически, т.к. ежемесячно проводилось 4 совещания с его участием, на которых я должен был присутствовать.

Он входил в зал минута в минуту назначенного времени и садился в центре стола, расположенного на небольшом подиуме. Как правило, к этому времени все уже сидели на своих местах и после него в зал уже никто не входил. Очень редко случалось, что кто-либо мог опоздать, но реакция на это у Потапова всегда была одна и та же. «Разгильдяйство – оно обязательно в чем-то проявится, что можно ожидать от такого руководителя?», Потапов говорил что-то в этом духе и, в ходе совещания, когда будет к месту, мог не раз вспомнить опоздавшего и бросить в его адрес подобную реплику.

Во время совещания стояла абсолютная тишина. Стоило кому-то отвлечься на секунду, директор не оставлял это без внимания: «Я вам не мешаю? Может, послушаем Вас?». Были случаи, когда кто-нибудь дремал, П. П. тут же останавливал докладчика и бросал реплику: «Иванов, может быть Вам раскладушку принести? Так ведь спать неудобно». Когда он отчитывал кого-либо за упущения, то нередко прибегал к сравнениям с известными литературными героями или со своими коллегами, допустившими вопиющий случай безответственности.

Как и в случае с Гуськовым, у него нельзя было переложить вину на другого человека или на обстоятельства. На совещании, критике мог быть подвергнут любой, исключение при мне, за все годы работы, составили лишь 2 человека: гл. инженер Гуськов В.И. и гл. конструктор СКБ Алфимов Ю.Д. Все остальные, включая заместителей директоров, могли получить мощный заряд критики в присутствии участников совещания.

В 2000-е годы стало модным, а иногда и необходимым, внедрять на заводах систему управления качеством ISO 2000. В 2007 г. внедрили эту систему и на заводе БКУ, где я работаю в настоящее время. Для этого разработали стандарты предприятия для всех подразделений завода и процессов, которые обеспечивали стабильное качество продукции. Однако, еще в 80-е годы, все это было разработано и внедрено на Тюменском судостроительном заводе.

Суть в этих систем заключалась в том, что ими был охвачен каждый рабочий, каждый специалист, каждый руководитель. По результатам работы за месяц, каждому выставлялся коэффициент бездефектного труда. В зависимости от этих коэффициентов устанавливалась и премия. Показатели вывешивались на стендах в каждом цехе, объявлялись на днях качества, они же учитывались при подведении итогов соц. соревнования между цехами и отделами.

В систему работы П.П. Потапова входило совещание со своими заместителями, т.н. директорат, который проходил по понедельникам, в 9:00.

На этом совещании, также, решались вопросы о выделении квартир, которые лично обещали Потапов и Гуськов. Председатель профкома возражал, говоря о том, что на квартиры есть утвержденная очередь. В ответ обычно следовало: «Ты понял, что я обещал? Нужно решить этот вопрос». И вопрос всегда решался, потому что такие обещания давались исходя из производственной необходимости, а не из родственных отношений.

Подсобное хозяйство.

Я оказался очевидцем и, в какой-то степени, участником создания подсобного хозяйства, одной из самых ярких страниц в деятельности Потапова П.П..

Когда меня избрали секретарем парткома, в апреле 1980 года, я перебирал папки дел моего предшественника и обнаружил среди них папку «Подсобное хозяйство». В ней хранилось постановление ЦК КПСС о необходимости создания при предприятиях и организациях подсобных хозяйств. Время было тяжелое, продуктов не хватало. Предполагалось, что за счет создания подсобного хозяйства удастся в значительной мере решить продовольственную проблему.

Потапов прочитал его и сказал примерно следующее: «Мы – производственники, наше дело – производить суда, оборонную продукцию. Дело сельского хозяйства – производить свою продукцию, что будет, если селу дадут задание выпускать суда? Это утопия, не бери в голову». Мне возразить было нечего.

К тому времени, решений местных партийных органов, видимо, еще не было. Однако прошло несколько дней и в малом зале собирается незапланированное совещание. На нем, держа в руках то самое постановление, Петр Петрович сказал: «Обком КПСС поручил нам организовать подсобное сельское хозяйство. Он верит нам, надеется на нас. Мы должны оправдать это доверие». Здесь же он объявил своего помощника по сельскому хозяйству – им стал Гембаржевский Б.А.

Еще через пару дней мы с директором поехали в район Криводаново, где первый секретарь обкома КПСС Богомяков Г.П. лично проводил совещание по созданию подсобного хозяйства. Он был в сапогах и походной одежде, в то время как многие из его окружения при параде – в костюмах, туфлях. Богомяков же смело прыгал с кочки на кочку. Прямо на кромке леса, недалеко от деревни, он показал нам первые земли, которые нужно было освоить. «Вот здесь поставьте поселок, там будет пашня, когда раскорчуете лес, там поставьте фермы. Не хватит земли, пойдемте, я покажу – освоите эту. Дайте мне лопату…». Водитель дал Богомякову лопату и вся свита подалась за ним. Так началась эпопея создания подсобного сельского хозяйства.

Сразу же распределили работы по строительству и разработке земель. Спортклубу во главе с Емельяновым А.А. была поручена раскорчевка леса. Их снабдили бензопилами, спецодеждой и всю зиму бригада спортсменов-лесорубов делала эту тяжелую работу. Сваленные деревья не пропадали зря – Петр Петрович дал задание купить пилораму, которую установили на месте лесоповала.

Потапов по нескольку раз в неделю, а иногда и каждый день лично проверял ход работ. Проводил совещания на месте, читал много книг и пособий по сельскому хозяйству.

В результате, всего через 2 года, на месте болот и леса появилась ферма. А через 3 года, все работники начали получать первые килограммы мяса и литры молока.

Надо заметить, что это было не просто предприятие, а показательный участок. Не раз гости области приезжали на завод, знакомились с его достижениями не только в производстве, но и в сельском хозяйстве. Вот таким был наш директор-агроном Потапов П.П.

Гости завода.

Петр Петрович очень любил с гордостью показывать завод, и все, что было создано под его руководством. Руководство области, города, зная гостеприимство Петра Петровича, старалось направлять всех гостей определенного уровня именно на наш завод, т.к. все знали, что им будет приятно. Петр Петрович, рассказывая о заводе с огромным воодушевлением, всегда подчеркивал роль коллектива.

Особенностью Потапова было также и то, что гостям своих подчиненных он расхваливал без меры. Но в повседневном общении с этими же работниками, он мог создать такую атмосферу, при которой виновные даже в мелком проступке начинали думать, будто они самые худшие работники или руководители.

Работа Потапова с кадрами

Ведущие руководители прошли по порядку примерно следующие должности: мастер, старший мастер, начальник цеха, зам директора. Каждый руководитель рос постепенно, проходя все стадии от рядового работника до руководителя высшего ранга заводского уровня.

Петр Петрович всегда советовался с кем-либо о подборе специалиста на ту или иную должность. Я внес свою лепту в назначение Галиулина В.Ф. на должность заместителя директора по общим вопросам (с должности зам. главного инженера). Под его руководством я проработал 5 лет, хорошо знал его способности и потенциал, и когда директор спросил меня о кандидатуре, я без колебаний предложил именно его. Аналогичная ситуация произошла с назначением Азаматова А.В., на должность заместителя директора по капитальному строительству и Шмелевым А.П., на должность заместителя директора по кадрам. Конечно же, в этих вопросах Петр Петрович советовался не только со мной, и я не буду утверждать, что мои предложения сыграли решающую роль.

Директор всегда лестно отзывался о своем коллективе и не лукавил, т.к. под его руководством нельзя было работать плохо.

Приведу примеры:

Гл. инженер Гуськов В.И. был одним из лучших в Минсудпроме. Награжден несколькими орденами, в т.ч. Орденом Трудового Красного Знамени, за внедрение новейших достижений науки и техники в судопроизводство. Стал Лауреатом премии Совета Министров СССР.
Галиулин В.Ф. – был признан лучшим заместителем директора по общим вопросам в Министерстве (со слов Потапова П.П.).
Шмелев А.П. – был признан одним из лучших заместителей директора по кадрам в Министерстве. Он был приглашен к заместителю Министра для обмена опыта работы с кадрами.
Суровцев П.М. – председатель профкома завода, в течение многих лет был ЦК профсоюза, работником Минсудпрома СССР.
Коренев С.А. – зам. директора по качеству, был членом областного комитета народного контроля.
Алфимов Ю.Д. – был одним из ведущих главных конструкторов военной техники. Имел ряд изобретений, награжден орденом «Знак почета». Единственный в Минсудпроме получал персональную премию Министерства судостроительной промышленности СССР (со слов Потапова П.П.).

Без ложной скромности, хочу сказать, что и партком нашего завода считался одним из лучших. Опыт нашей работы заслушивался даже на бюро Тюменского обкома КПСС, где получил положительную оценку и был рекомендован к распространению на другие партийные организации. Будучи секретарем, я был награжден орденом «Знак почета».

Командировки.

Мне довелось быть в командировках с директором два раза.

Первой была обычная производственная поездка в г. Горький. Вторая – в Москву, в Минсудпром, где я выступал в роли технического консультанта.

Когда мы прибыли, у начальника Главка шло совещание. Потапов попросил секретаря доложить о его прибытии. Сразу после этого, Петра Петровича пригласили в кабинет. Аналогичную картину я наблюдал и в других подобных кабинетах, в т.ч. и у заместителя Министра. Таким был авторитет нашего директора. Он знал многих по имени отчеству, причем не только начальников, но и рядовых сотрудников. Спрашивал их о делах, семье, для каждого находил слово, многих приглашал в гости.

Вечером мы разбежались по своим делам. Я знал, что Потапов был великим театралом из его рассказов о командировках. В Москве 1970-80 гг., попасть в театр, не выстояв очередь за месяц вперед, было практически невозможно, но не для Петра Петровича. Он общался, едва ли не со всеми главными режиссерами и видными артистами московских театров, многие из них были его друзьями. Вот и в этот раз он предложил мне сходить в театр, но, к сожалению, я уже купил с рук, за 5-кратную цену, билет в Большой, и вынужден был отказаться.

Газета и редактор Швецова Л.В.

На заводе, один раз в месяц, тиражом в 1000 экз., издавалась, по тем меркам, многотиражная газета – «Тюменский судостроитель». В редколлегии было два штатных работника: редактор и корреспондент. Все заботы о газете лежали на секретаре парткома и вскоре, после того, как я был назначен на эту должность, встал вопрос о новом редакторе.

Приходило несколько журналистов, но они, после длительной и обстоятельной беседы с директором не были приняты. И вот, к нам на собеседование направили Швецову Ларису Васильевну.

На встречу с ней я пригласил заместителя директора по кадрам – Шмелева А.П. Наконец, она вошла: невысокая, молодая женщина в ярком пальто, невероятно привлекательная улыбка, лучистые глаза. «Берем?» - спросил я. «Берем!» - тут же ответил Шмелев. Конечно, это была шутка. Но оказалось, что первое впечатление не было ошибочным.

Это была очень живая, жизнерадостная женщина, желающая работать, любящая журналистику. Однако я не помню, беседовал ли Потапов со Швецовой перед ее приемом на работу. Мои сомнения связаны с тем, что на одной из планерок произошло следующее.

В ходе совещания директор взяв очередной номер газеты «Тюменский судостроитель» гневно сказал: «Это во что мы превратили нашу газету? Смотрите заголовок - «Рога и копыта и ниже - всякие глупости». Это вам что - «Крокодил» или «Фитиль»? Мы – завод, что нам, печатать нечего? Взять бы эти рога и копыта, и по авторам этой чепухи!».

После совещания возмущенная Лариса Васильевна забежала в партком. Она говорила, что с таким грубияном, как Потапов, больше ни дня работать не собирается. В это же время, по селекторной связи он попросил ее зайти, Лариса Васильевна пошла, бросая по ходу возмущения и угрозы.

Зная характер директора и состояние Швецовой, я очень переживал, что потеряю нового редактора, т.к. с первых дней знакомства увидел, какой она человек. Появление рубрики «Рога и копыта» было ее инициативой, которую я одобрил. Прошел примерно час, и в партком зашла окрыленная Лариса Васильевна: «Какой директор! Какой собеседник!». В ее руках была какая-то книжечка, подаренная Петром Петровичем.

Благодаря такому редактору наша газета была одной из лучших в Тюмени. Мне Лариса Васильевна тоже очень сильно помогала. Когда мы создавали музей, в разговоре с ней, я, как-то, посетовал на некоторые трудности. Она тут же предложила свои услуги в кураторстве. И не просто предложила, а стала настоящим прорабом: увязывала вопросы со всеми подразделениями, намечала графики работ, выбивала материалы. Следила за строительными работами, приготовлением витрин, макетов, моделей, и, когда музей был создан, она летала на крыльях.

Как открыто, непосредственно, она выражала свое недовольство, также она не могла скрыть и своей радости, когда видела, что оказала кому-либо помощь.

А когда у нас с П.П. разразился конфликт, о котором будет написано ниже, она, все свои силы бросила на то, чтобы его решить. Я видел, как искренне она переживала все это, т.к. уважала нас обоих.

Конфликты.

Один из случаев произошел после заседания обкома, на котором мы, с Петром Петровичем отчитывались за выполнение решения ЦК КПСС – «Обеспечить к 2000 году каждую семью квартирой или домом». Некоторые первые лица СССР хотели отличиться и выдвигали лозунги, которые ничем не подкреплялись и, конечно же, не выполнялись. Таким был Хрущев, который заявил что «нынешнее поколение советских людей, будет жить при коммунизме». Таким оказался и Горбачев, провозгласивший лозунг, связанный с жильем. Потапов сразу же заявил что это утопия.

Вскоре нам предстояло годовое отчетное собрание парткома, на котором подводились итоги работы. Как обычно, я подготовил доклад, который был единогласно утвержден на заседании парткома. В нем было достаточно много самокритики, в т.ч. содержался тезис о том, что строительство на нашем заводе, хоть и ведется активно, но все же не отвечает требованиям партии и правительства. Приводились конкретные цифры. Доклад был напечатан в «Тюменском судостроителе».

Петр Петрович пригласил меня на следующий день и обвинил в том, что я опозорил наш завод на всю страну (экземпляры газеты отправлялись в ЦК КПСС, Минсудпром, ВЦСПС, обком, горком, райком, центральные газеты и т.д.). Он потребовал убрать из отчетного доклада те места, которых, по его мнению, там быть не должно. Я, естественно, заявил, что партком утвердил доклад, и только он может вносить в него изменения. Короче говоря, я тоже «вскипел» и стоял на своем. Директор пригрозил мне и на этом мы разошлись.

В день собрания я выступил с утвержденным докладом. После, выступил Потапов, с жесткой критикой в мой адрес: о том, что я не знаю существа, что использовал непроверенные факты, цифры и т.д. Собрание было тяжелым, однако, после него, все поддерживали мою партийную принципиальность.

Еще через какое-то время меня пригласил к себе 1-й секретарь Центрального РК КПСС Анисимов П.А., в кабинете у него был Потапов. Видимо, он обратился с жалобой на меня. Анисимов начал: «Оба парня смелые, оба хорошие, давайте уберем папки (папка была у Потапова) и мирно разойдемся?». Но не таков был Потапов. Он раскрыл свою папку и начал пункт за пунктом обличать меня. Чего там только не было, но я ни разу не перебил. Когда директор закончил, я сказал только, что не вижу здесь ничего конфликтного и это – обычная партийная принципиальность и партийная критика. Павел Александрович тоже молчал, понимая, что Потапова уже ничто не остановит.

Из-за этого случая, наши отношения с директором натянулись. Работать было тяжело, хотя, в целом, это ни на чем не отразилось. Когда с группой коллег, я был у Петра Петровича на 70-летнем юбилее, оказавшись с ним наедине, попросил у него прощения за те неприятности, которые я доставил ему. Он ответил, что это жизнь…

Работа секретарем парткома.

Когда Потапов вызвал меня и сказал, что предложил мою кандидатуру на должность секретаря парткома, я наотрез отказался. Но Петр Петрович вызывал меня еще 4 раза и, наконец, попросил поработать до очередного партсобрания, т.е. пол года, «а там посмотрим». Я согласился.

Когда пришел Первый секретарь Центрального РК КПСС – Анисимов П.А, я рассказал ему об этой договоренности с Потаповым, но он веско и твердо заявил: «У нас так не бывает, мы – коммунисты, как пчелки. Куда нас направят, там мы и будем выполнять свой партийный долг. Мы видим, что сегодня, Вас целесообразно направить на эту работу». Несмотря на мои доводы о том, что я не справлюсь, что мне больше по душе инженерная работа, где я принесу больше пользы, решение было принято не в мою пользу. Так я стал партийным работником.

Партийная организация нашего завода, в годы моей работы секретарем, состояла более чем из 400 коммунистов. Если не принимать во внимание определенные сложности, то мне, наверное, не стоит жаловаться на судьбу. В эти дни я работал как никогда: вечерами, по выходным. Узнал много нового. Пользовался, как мне кажется, уважением не только среди коммунистов, но и среди заводского коллектива. Об этом свидетельствует, хотя бы, тот факт, что в 1989 г., когда я уже не занимал эту должность, коллектив завода выдвинул меня кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР.

Здесь, как и везде, конечно же, не обходилось без инцидентов. При парткоме работало несколько партийных комиссий, в т.ч. и по контролю за членскими взносами. Эта комиссия брала в бухгалтерии справки о доходах и, в случае расхождений, принимала соответствующие меры. Я знал, что нас проверяли, но, думал, что ничего существенного обнаружить не могли.

Помню, как перед каким то торжественным собранием в филармонии, когда я был в неплохом настроении, мне позвонил Анисимов и грозно спросил: «Что у вас творится со взносами? Почему коммунисты не доплачивают взносы?», обвинил меня в попустительстве, бесконтрольности, нетребовательности и т.п. Оказалось, что один из коммунистов – зам. директора завода, не доплатил 4 рубля 55 копеек, и это при суммарном сборе более 10000 рублей в месяц. Это произошло из-за нелепой случайности, но мое настроение было испорчено настолько, что, как видите, я помню этот случай до сих пор.

1988-1990 годы.

За 8,5 лет работы секретарем парткома, я успел увидеть не только плюсы, но и минусы этой должности. И когда в 1988 г. мне предложили возглавить госприемку на нашем заводе, я с радостью согласился.

Это был не лучший период моей деятельности, т.к. для нашего завода, по сути, госприемка была не нужна в силу опр. причин. У меня в штате было 6 хорошо квалифицированных работников, но работать приходилось формально. Поэтому, когда наше подразделение ликвидировали (при Б.Н. Ельцине), мы все сошлись во мнении о том, что это правильно.

В одном я благодарен этой работе – время позволяло мне опубликовать в газете «Тюменский судостроитель» значительное количество материалов из истории завода и его партийной организации. За период с 1928 г., когда завод был основан, вплоть до 1950-х гг.

С назначением на должность зам. директора по качеству – начальником ОТК (1990 г.), такой возможности я уже не имел.

Немного о ближайших помощниках секретаря парткома.

Возвращаясь к моей работе секретарем парткома, стоит вспомнить про тех, кто работал со мной, в непосредственном подчинении и содружестве, о ком я еще не сказал.

Заведующая парткабинетом, очень добросовестная и контактная женщина – Митакова Вера Ивановна (до нее – ЩербаТатьяна Дмитриевна). В ее кабинете проводились политзанятия, политинформация, занятия в системе экономической учебы. Много лет, на общественных началах, она возглавляла общество «Знания», как следствие, на заводе часто выступали крупные ученые, общественные деятели.

Бурятников Николай Григорьевич – один из самых активных (если не самый активный) общественных деятелей завода. Он был заместителем секретаря парткома по идеологической работе: отвечал за лекторскую работу, проведение политинформации, митингов, воспитательной работы, наглядной агитации. Ежедневно обходил весь завод, разговаривал с людьми. Не отмалчивался на любом собрании, всегда считал нужным высказать свою точку зрения. Даже находясь в отпуске, он ежедневно появлялся на заводе. К работе Николай Григорьевич относился очень серьезно, и не потому, что это было его партийным поручением, а потому, что без коллектива он жить не мог и не хотел.

Не без его активного участия, на заводе был построен обелиск в память о судостроителях – участниках ВОВ, оборудован заводской музей. На протяжении всей работы в парткоме он был моей главной опорой и поддержкой.

Говоря о поддержке, не могу не вспомнить и председателя профсоюзного комитета завода – Суровцева Петра Мелентьевича. Он также был членом парткома, участником ВОВ. Уверен, что все, кто знал и знает Суровцева, при упоминании о нем, всегда будут представлять человека, который отстаивает права простых людей. Он до конца бился за соблюдение очередности на получение жилья, а ведь это был один из самых сложных вопросов, на мой взгляд. Петр Мелентьевич, в течение многих лет, избирался членом ЦК профсоюза работников судостроительной промышленности.

Также, много лет, членами парткома были:

Чернаков Л.Ф. – зам. директора по кап. Строительству (до этого – секретарь парткома)

Материкин А.М. – бригадир токарей.

Лысенко А.В. – зам. директора по производству.

Яковлев В.В. – начальник ПЭО.

А также Потапов П.П. и Шмелев А.П о которых я уже многое рассказал.

В своих воспоминаниях, к сожалению, я вспомнил далеко не всех людей завода, которых знал. Для этого, пришлось бы написать еще не один десяток страниц. Надеюсь, что воспоминания моих бывших коллег позволят восполнить этот пробел. Показать наш недавний коллектив, который вывел Тюменский судостроительный завод в число первых не только в городе и области, но и во всем Министерстве судостроительной промышленности.